Банкротство "Лесозавода №3": кто будет крайним?

Эта история стала не только лакомой темой для СМИ, но и предметом различных кривотолков и слухов. Каждый, кто обладал хоть какой-то информацией о том, что произошло на предприятии, щедро делился ею с окружающими. В процессе передачи от одного человека к другому информация обрастала деталями, нюансами и подробностями, пусть иногда и придуманными.

Так или иначе, в судебном процессе длиной в два года не может быть все просто и гладко. В противном случае его развязка наступила бы куда раньше. Мы решили разобраться – что же на самом деле произошло на некогда крупном и успешном предприятии, работающем в традиционно успешной для архангельского бизнеса сфере.

Кластер по-советски

«Лесозавод №3» – еще три десятка лет назад был одним из крупнейших лесоперерабатывающих предприятий Архангельска. Тогда, в советские годы, в столице Поморья работали с десяток таких или почти таких лесозаводов, построенных с простой целью – создать производственную базу для переработки древесины, поступающей из районов области, вблизи морских торговых путей. Эти предприятия, как бы сказали сейчас, формировали лесоперерабатывающий кластер Архангельска, который, пользуясь развитой транспортной, энергетической инфраструктурой и богатыми кадровыми возможностями, производил высокорентабельный «валютный» экспортный продукт. 

Однако, с падением Советского Союза, пришел конец и плановой экономике, когда решения «как надо» принимались централизованно где-то на верху. Теперь, с наступлением эпохи частной собственности, думать об этом пришлось новым собственникам еще вчера народного имущества. И хорошо, если к управлению предприятий приходили толковые руководители, способные просчитать экономику и конъюнктуру рынка и почувствовать, когда наступает пора что-то менять. Но так везло далеко не всем.

Начало конца

После приватизации и последующей за ней чередой смены собственников «Лесозавод №3» оказался в руках управляющей компании «Соломбальский ЛДК». А после этого, в 2008 году достался Бернхарду Кордесу, инвестору из Германии. Тот не стал менять директора предприятия, им остался известный в Архангельске экономист Евгений Вальков, возглавлявший лесозавод с конца 90-х годов. Однако, богатые теоретические знания не помогли новому руководителю завода. Скорее наоборот. Предприятие начало погружаться в финансовую яму, из которой, как выяснится позже, выбраться ему будет не суждено.

Все мы помним, что в 2008 году страну потряс экономический кризис. Вслед за мировыми рынками Россия начала испытывать нехватку ликвидности. А дорожающие доллар и евро подкосили внутренний спрос. Однако, от этого кризиса одинаково страдали не все. Тем предприятиям, которые были ориентированы на экспорт, повезло больше. Ведь они получали выручку в валюте, а значит в рублевом эквиваленте их доходы выросли. Сметливые руководители иных лесоперерабатывающих производств начали вкладывать «сверхдоходы» в модернизацию производства, понимая, что другой возможности может и не представиться. Шаг вполне логичный. Ведь практически все предприятия лесоперерабатывающей отрасли достались Архангельску в наследство от СССР, а, значит, имели одинаковые проблемы – низкий уровень автоматизации, высокую долю ручного труда, низкую производительность и, как следствие, высокую себестоимость продукции. Безусловно, этот главный фактор не способствовал повышению конкурентоспособности их продукта на мировом рынке. Однако, пример коллег по цеху не вдохновил Евгения Валькова. В 2008 году он отказался от идеи модернизации производства. Что до непредвиденных доходов, то они направлялись куда угодно, но только не на укрепление производственной базы. В первую очередь, конечно же, у топ-менеджеров компании росли зарплаты.

Усугубляло ситуацию и то, что с момента выхода из состава «Соломбальского ЛДК» «Лесозавод №3» потерял собственный источник сырья – у предприятия не было собственной лесосеки. А это значит, что предприятие работало буквально с колес, поставив себя в сильнейшую зависимость от поставщиков леса. Сильнейшую потому, что специфика и масштаб производства здесь были таковы, что сырья требовалось много. Очень много.

Модернизация поневоле

Спустя год Евгений Вальков понял, что предприятию без модернизации все-таки не обойтись.

Руководство завода решило приобрести линию для производства пиломатериалов немецкого производителя SAB. Конечно, не новую, но во вполне приличном состоянии. Однако, реализация этого решения оказалось более чем странной. Во-первых, на предприятии не был утвержден технический проект интеграции новой линии в уже существующую производственную схему. Во-вторых, принимая решение о покупке, поставке и наладке оборудования руководство предприятия не обозначило четкие сроки всех этих действий. И в-третьих, на предприятии не существовало бизнес-плана, который бы свел затраты на установку линии с этапами и сроками ее окупаемости. Тем не менее, решение о поставке оборудования все-таки было принято.

Сразу же после этого на заводе были остановлены две производственные линии из четырех. Руководство предприятия освобождало пространство для немецкой машины. И для этого решило вдвое сократить производственную мощность завода. Решение, безусловно, спорное. Ведь непроизводственные расходы предприятия при этом не только не упали, но и выросли (нужно было оплачивать работы по демонтажу старого оборудования), а вот выручка упала вдвое. 

Специфика любого деревообрабатывающего предприятия в том, что это высокооборотный, но низкоприбыльный бизнес. Для того, чтобы получать на нем хоть какую-то прибыль, необходимо поддерживать на предприятии большие объемы производства. Однако, тогдашнее руководство завода как будто позабыло этот принцип, очевидно, возложив все надежды на новую производственную линию. Она, в свою очередь, прибыла на завод только через девять месяцев.

За это время предприятие получило первый результат необдуманных действий директора. Убыток по итогам 2009 года составил 80 миллионов рублей. Эта цифра, кстати, в последующие годы росла в арифметической прогрессии: в 2010 году расходов, не покрытых доходами, было уже на 120 миллионов, а в 2011 году – на 240 миллионов рублей. Но тогда, в 2009 году, Евгений Вальков знать этого не мог.

Тем временем, на предприятии продолжалась наладка новой лесоперерабатывающей линии. Продолжалась она мучительно долго – до 2012 года – три года при стандартном сроке реализации таких проектов в пять месяцев. Еще бы! Ведь проекта ее интеграции в производственную схему предприятия не существовало, а это значит, что несмотря на все усилия инженеров, она оставалась в производственной цепочке предприятия инородным телом. Даже в момент запуска она не была официально введена в эксплуатацию. Не произошло этого все по той же причине – из-за отсутствия техпроекта.

Агония

Однако в 2012 году даже новые производственные мощности уже не были способны вытащить предприятие из той финансовой ямы, в которой оно оказалось. Растущие как на дрожжах убытки, вызванные высокой себестоимостью продукции и низкой отпускной ценой, надо было как-то компенсировать. Руководство «Лесозавода №3» видело лишь один путь для этого – кредиты коммерческих банков. Их получали снова и снова. А для того, чтобы банки хоть как-то верили в платежеспособность предприятия, менеджмент завода искусственно завышал стоимость его имущественного комплекса. Шаг, безусловно, сомнительный. Ведь помимо банковского процента при таком раскладе предприятию приходилось платить и повышенный налог на имущество, что лишь усложняло его финансовую ситуацию. Да и банки на самом деле лишь закрывали глаза на происходящее на предприятии. Понимая, что с каждым разом они рискуют все сильнее, кредитные учреждения регулярно повышали процентные ставки по ссудам. В 2012 году заемные средства лесозаводу доставались уже по кабальной ставке в 24% годовых. А на обслуживание кредитов – уплату процентов предприятие тратило около 10 миллионов рублей в месяц.

Однако, в конце 2011 года ни собственных, ни кредитных средств «Лесозаводу №3» уже не хватало на то, чтобы стабильно работать. Предприятие перестало рассчитываться с основными партнерами – поставщиками сырья.

Как мы уже говорили, специфика производства здесь такова, что для поддержания постоянного производства завод нуждается в систематических и крупных поставках древесины.  Обеспечить их только автотранспортом невозможно. Поэтому «Лесозавод №3» постоянно заключал договора на поставку леса по воде – в плотах. Однако, неплатежи за поставленную древесину привели к тому, что постоянные поставщики завода отказались заключать договора на 2012 год. В итоге в него предприятие вошло без единого заключенного договора на зимнюю сплотку. Это означало лишь одно – в начале года предприятие может остановиться.

Еще одну плохую новость руководство предприятия получило в апреле 2012 года. Самый крупный кредитный партнер «Лесозавода №3» – Сбербанк закрыл для него кредитную линию. Более того, банк потребовал вернуть все полученные предприятием кредиты – около 300 миллионов рублей. Это стало последним ударом по Евгению Валькову. 5 июня 2012 года он покинул пост директора лесозавода.

На краю пропасти

Уже много позже, во время судебного процесса по делу Графа и Мышковского, Вальков объяснил свои управленческие решения. Отказ от модернизации производства, а затем его непродуманную реализацию, излишнюю любовь к кредитам он объяснил просто. Вальков надеялся, что вот-вот подорожает евро – валюта, в которой происходят расчеты предприятия с покупателями его продукции. Вот тогда, дескать, завод и с кредитами бы расплатился и необходимую модернизацию провел. Однако, всего этого не случилось. Евро подскочил лишь в конце 2014-го. Но помочь заводу это уже никак не могло.

А тогда, в июне 2012 года, надежда на то, что предприятие можно вытащить из кризиса, еще жила в умах собственника, руководителей и партнеров предприятия. Прежде всего ею жил владелец завода – Бернхард Кордес. Именно для реализации этой задачи он пригласил на должность директора «Лесозавода №3» известного в Архангельской области предпринимателя, специализирующегося на лесном бизнесе, Виталия Графа. 9 июня 2012 года тот возглавил погибающее предприятие.

Его первым шагом на новом посту стало решение о проведении на предприятии масштабного аудита. Новому руководству предприятия необходимо было предельно четко понять, в каком положении находятся завод. По результатам этой проверки новому руководству открылась печальная картина: кредиторская задолженность предприятия составляла порядка 1 миллиарда рублей. Она включала в себя как просроченную, так и текущую задолженность по кредитам, поставкам сырья и другим видам расходов. Более того, в момент, когда Виталий Граф пришел к руководству предприятием, в месяц оно приносило около 25 миллионов рублей убытка. Усугубляло ситуацию отсутствие договоров на поставку сырья. Уже только эти цифры говорили об одном – еще в 2010 году предприятие должно было объявить себя банкротом. Довершало упадническую картину то, что на заводе не было электричества, а в коллективе царила, как принято говорить, социальная напряженность. Стало очевидно – предприятие необходимо немедленно спасать.

Еще пока шла проверка, Граф начал договариваться с поставщиками лесосырья о возобновлении поставок. Ведь на складах завода леса на тот момент оставалось только на два дня работы.

В очень сжатые сроки Виталию Графу удалось подготовить комплексный план финансового оздоровления предприятия, договориться с двумя крупными лесозаготовительными предприятиями о возобновлении поставок леса, провести переговоры о реструктуризации задолженности по кредитам и вернуть на завод электричество. Предприятие начало работать.

Модернизация. Вторая серия

Однако, новому руководству «Лесозавода №3» было понятно, что без капитальной модернизации производственной базы долго предприятие не протянет. Высокая себестоимость и низкая производительность просто не позволят заводу на равных соперничать с конкурентами, которые провели обновление своего технического парка еще в 2008-2009 годах. 

Выбор руководства и собственника предприятия пал на прибалтийского производителя современных деревоперерабатывающихзаводов Hekotek. Стоимость такой производственной линии тогда составляла более 1 миллиарда рублей. Именно ее постепенно решили возводить на заводе. Дело было за малым – за деньгами, которые было необходимо найти, чтобы купить первую партию оборудования.

В результате поисков инвесторы нашлись. Два архангельских предприятия согласились предоставить предприятию займы в общей сумме 400 миллионов рублей на покупку оборудования. В завершение процедуры сделка была одобрена советом директоров предприятия. 

Однако, этому этапу модернизации предприятия было не суждено завершиться. В сентябре 2012 года два кредитора предприятия – поставщики сырья подают заявления о банкротстве «Лесозавода №3». Тогда эти заявления арбитражный суд отклонил – они попросту были неверно составлены. Но у руководства завода уже не оставалось другого выхода. Вскоре «Лесозавод №3» сам подал заявление о собственном банкротстве.

Банкротство и захват

Понятно, что после того, как предприятие объявило себя банкротом, в арбитражный суд побежали все кредиторы лесозавода. Ведь никто в здравом уме не сможет отказаться от собственных средств, вложенных в предприятие. Точно также и банки не в состоянии отказаться от своих кредитных требований. Вот только если поставщики сырья и оборудования в начавшемся процессе банкротства завода видели способ его финансового оздоровления и на этапе внешнего наблюдения настаивали на введении именно этой процедуры, то банкам это было не интересно. Им важно одно – получить свои деньги, которые они некогда дали лесозаводу взаймы. А потому они сконцентрировали свои усилия на том, чтобы добиться введения конкурсной процедуры, то есть распродажи имущества лесозавода.

Однако, среди кредиторов и собственников лесозавода нашлись и те, кто был не намерен ждать честного раздела имущества. Для них гораздо интереснее оказалось взять под контроль эту процедуру. Один из владельцев пакета акций предприятия, фирма «Стем», в апреле 2013 года решилась на рейдерский захват «Лесозавода №3». Реализованный ею план был простым и проверенным. «Стем» инициирует проведение внеочередного собрания акционеров (не пригласив на него основного владельца предприятия – Бернхарда Кордеса), на котором принимается целый ряд решений. Во-первых, от руководства предприятием был отстранен Виталий Граф. Во-вторых, был назначен новый директор завода. В-третьих, были заблокированы счета предприятия.

Для того, чтобы в судебном порядке аннулировать все эти решения у остальных собственников предприятия ушел не один месяц. Но за это время стало понятно главное – нормальная работа лесозавода более невозможна.

От банкротства до статьи

Однако, банкротство – банкротством. Далеко не одно предприятие Архангельска, а уж тем более России, прошло через эту процедуру. Кто-то выжил – кто-то нет. Но как бы то ни было, это нормальная, цивилизованная процедура. Но для Виталия Графа, потратившего год на то, чтобы вывести предприятие из кризиса, она обернулась уголовным делом. 

Сначала, в мае 2013 года, следственные органы завели уголовное дело о преднамеренном банкротстве предприятия в отношении неустановленных лиц. А затем нашли и подозреваемого. Им и стал Виталий Граф. 

Суть претензий следствия сводится к тому, что с того момента, как он возглавил предприятие, в его хозяйственной деятельности не наступило положительных изменений. Более того, Граф, по версии следствия, продолжил загонять предприятие в долги. В качестве доказательства того всплыла история с 400-миллионным займом на поставку оборудования, которое к тому времени на предприятие пока не поступило. Чуть позже в качестве обвиняемого компанию Графу составил и депутат областного Собрания Сергей Мышковский, который, по версии обвинения, способствовал Графу в проведении сделок по привлечению заемных средств и покупке того самого оборудования.

Логика обвинения проста: и без того закредитованное предприятие берет новые займы, которые руководители и отдавать-то не планировали, как не планировали и то, что новое оборудование все-таки придет на завод. Так к обвинению в преднамеренном банкротстве добавилась статья за покушение мошенничество. В качестве потерпевшего был определен сам «Лесозавод №3», хотя, как в момент возбуждения уголовных дел так и сейчас, ни собственники предприятия, ни его основные акционеры не имели претензий ни к Виталию Графу, ни к Сергею Мышковскому. Они понимали – директор предприятия действовал строго в соответствии с должностной инструкцией, уставом предприятия и теми задачами, которые ставил перед ним собственник.

Остается только два вопроса, на которые логика обвинения не может дать ответа. Первое. Если предприятие фактически являлось банкротом с 2010 года, как Граф мог умышленно обанкротить его второй раз за неполный год руководства в 2012-м? Как вообще можно обанкротить банкрота, тем более преднамеренно? Второе. Как Граф и Мышковский могли обмануть завод, когда Граф фактически являлся его руководителем (ведь мошенничество подразумевает именно злоупотребление доверием, то есть обман)? Виталий Граф смог обмануть сам себя? 

Искать ответы на эти вопросы, разумеется, должно следствие. Об этом говорит то, что ничего из того, что происходило на заводе до 9 июня 2012 года, как утверждают адвокаты,  им не изучалось и не принималось во внимание.

Кто крайний будет?

Сегодня на «Лесозаводе №3» продолжается конкурсная процедура. Руководит ею арбитражный управляющий Сергей Кряжев, который среди прочих также был допрошен в суде в качестве свидетеля.

По его словам, сейчас активно идет распродажа имущества завода, а вырученные деньги уходят кредиторам предприятия и банкам. На вопрос о том, когда эта процедура подойдет к концу, Сергей Александрович ответить не смог. Равно как и на вопрос о том, сколько денег будет выручено в результате аукционов. Хотя ответы на эти вопросы очень важны. Ведь если после продажи последнего гвоздя «Лесозавод №3» рассчитается со всеми своими кредиторами, то это будет означать, что никакого ущерба третьим лицам от деятельности Виталия Графа, Сергея Мышковского, да и Евгения Валькова нанесено не было. А нет ущерба – нет и факта преступления.

На том, что уголовные дела на Виталия Графа и Сергея Мышковского заведены преждевременно, говорят и адвокаты обвиняемых. Но пока никто не обращает на эти доводы никакого внимания.

О чем говорит эта история? Наказать кого-нибудь за то, что «скончалось» очередное крупное предприятие, надо. Обязательно надо назначить виновное лицо – вот он, враг народа, виновный в развале, разорении и разрухе – с него и спрашивайте. Такова логика мышления в наше время.  

Иначе снова придется тому же областному минлеспрому самому оправдываться перед населением и объяснять свое неумение контролировать ситуацию и своевременно на нее реагировать расхожей формулой о том, что государство не может вмешиваться в деятельность или конфликты хозяйствующих субъектов, да еще и давать деньги недальновидным бизнесменам на спасение неудачного бизнес-проекта. 

Так или иначе, прав Виталий Граф или виноват, просчитался Евгений Вальков или просто не дотерпел до скачка евро, факт остается фактом – Архангельск потерял еще одно крупное предприятие, которое некогда давало работу тысяче горожан, исправно платило налоги в бюджет и славила Архангельскую область на всю Европу качественным продуктом. «Лесозавод №3» мертв.